Комментарии

Баухаусу сто лет: наследие и современность | Пьерлуиджи Мазини

Круглая дата, 100 лет, безусловно, привлекает внимание и заслуживает быть отмеченной. Но календарь мероприятий, которые следуют одно за другим на волне столетнего юбилея Баухауса, намного богаче, чем можно было ожидать. Это не просто обзор тех блестящих 14 лет, – а именно с 1919 по 1933 год, когда нацисты пришли к власти, – это годы, оставившие глубокий след в культурном формировании современной эпохи в самых разных областях. Но особенно мы ощущаем его как наследие, присутствующее в нашей жизни сегодня. Именно эту тему стоит осветить наравне с важностью эксперимента, которому положили начало сто лет тому назад те мужчины и женщины, которые в разных сферах формировали новое видение, и отражения которого еще и сегодня являются актуальнейшей моделью в мире проектирования.

Я бы хотел сразу перейти к заключениям: это может показаться странным, но думаю, более привлекательным для тех, кто наберется терпения и дочитает до конца ход рассуждения. Вывод заключается в том, что Баухаус и сегодня остается актуальным, потому что его способ проектирования относился к целому, а не к отдельной части. Баухаус – это способ увидеть дом снаружи и изнутри взаимосвязанным образом: в этом было видение, глобальный замысел, пересечение искусства, архитектуры, дизайна, ремесел, а также способность впитать в себя театр и спектакль, визуальную коммуникацию и моду. Баухаус был манифестом, в том числе и идеологическим, отражением понимания жизни и проживания ее. Этот всеохватывающий способ проектирования, пригодный к применению (почти) во всех сферах жизни, художественной и реальной, и сегодня остается важнейшим ориентиром. Именно это сочленение я позволю себе подчеркнуть. Важно потому, что взаимосвязанность — это то, к чему все стремятся, но почти никогда не достигают ее. Видение органическое, внутреннее, способное организовать пространство, начиная с нижнего ряда, проектировать, учитывая одновременно два архитектурных измерения, изнутри и снаружи, покрытия и предметы обстановки, керамику и мебель, таковое более не появлялось на горизонте. Возможно поэтому, мы c ностальгией вспоминаем о нем, бежим за ним вдогонку и отдаем дань уважения.

До баухауса лишь футуризм имел подобный подход и, действительно, футуризм, как явление, регулярно освещается, представляется на различных выставках, изучается и заново предлагается. Он случился на 10 лет раньше баухауса, Манифест Маринетти появился 20 февраля 1909 года на первой странице Ле Фигаро. Но футуризм был в основном художественным авангардом, конечно, с интересными проявлениями в архитектуре (вспомним проекты футуристического города Антонио Сант’Элиа, ушедшего слишком рано, в 28 лет) и в проектировании интерьеров, Фортунато Депери и Джакомо Балла; он оказал влияние не только на поэзию, но и на моду, гастрономию, театр. Но футуристы, хоть и ненавидевшие традиционализм Академии, никогда не стремились основать свою школу или создать свою собственную структуру. Они были очень далеки от этого рода идей, и в этом заключалась их сила и слабость. Идея школы с преподаванием предметов и собственным зданием, с трехгодичным циклом обучения — это то, что характеризовало Баухаус с самого начала. Первая штаб-квартира в Веймаре была ничем иным как государственной школой, основанной Вальтером Гропиусом, ее первым директором, через четыре года после рождения так называемой Веймарской республики, получившей от города свое имя, эксперимент парламентской демократии, которая проживет тот же временной отрезок что и Баухаус, до прихода Гитлера. Когда Гропиус основал Баухаус, среди главных пунктов его программы было строительство дома будущего (<Bauen> строить; <Haus> дом), т.е. он разрабатывает программу действий, которая, согласно немецкой логике, должна планироваться и осуществляться поэтапно. Как же построить дом будущего? И снова Гропиус излагает свою теорию: «Строительство есть конечная цель всех изобразительных искусств», и в этом смысле он подрывает схему, принятую академией, которая придерживалась старого разделения на искусства группы А и группы Б.  Чтобы построить нечто цельное, необходима состязательность всех искусств, без разделения их на главные и второстепенные. Баухаус не говорит о декоративных искусствах, как это происходит во Франции и в Италии, потому что его цельное видение приводит к тому, что декорирование деревянными покрытиями, так же как и гипсовые вставки или ковры, предлагаемые, например, в проектах некоторых домов в 20-е годы, играют собственную роль и имеют свое значение, внося что-то в создание единого целого.

Вальтер Гропиус был первым директором Баухауса в штаб-квартире в Веймаре. Людвиг Мис ван дер Роэ был последним в штаб-квартире в Берлине. Затем баухаус пустил корни по всему миру, начиная с Америки, куда его представители вынуждены были бежать: таким образом, и сам Гропиус и Марсель Брёйер уехали преподавать в Гарвард; Мис ван дер Роэ в Чикаго; Джозеф Альберс в художественную школу Black Mountain College; Ласло Мохой-Надь основал школу Новый Баухаус тоже в Чикаго. И так семя этого видения оплодотворило умы многих молодых приверженцев модернизма и культуры проекта.

И сегодня мир проектирования живет этими наставлениями и этим видением. Это не просто воспоминание: если сегодня мы посмотрим на керамику и ее метаморфозу за последние несколько десятилетий – от плитки, предназначенной для ванной и кухни, до превращения в главную составляющую сферы дизайна и архитектуры, с ее способностью вписываться во все пространства – мы должны согласиться с тем, что корни этого явления уходят именно в Баухаус.

Декабрь 2019